Инспектор ливней и снежных бурь - Генри Дэвид Торо

я делаю первую запись.

ОДИНОЧЕСТВО

Чтобы побыть одному, мне необходимо уйти от настоящего. Я избегаю себя самого. Как я могу быть один в зеркальном зале римского императора? Я предпочитаю чердак. Там не нужно обметать паутину, подметать пол или расставлять мебель.

Как говорят немцы, Es ist alles wahr wodurch du besser wirst**.

Перегной, который остается после наших добрых дел

24 окт. Все в природе говорит о том, что конец одной жизни открывает дорогу другой. Там, где дуб падает на землю от старости и его ствол и кора превращаются в перегной, поднимутся молодые, сильные деревца. Там, где росла сосна, земля будет песчаной и бесплодной; деревья твердых пород оставляют после себя плотную плодородную почву.

Так разрушение и гниение создают почву для моего роста в будущем. Я пожну плоды того, как живу сейчас. Если я вырасту сосной или березой, то после меня здесь не вырасти дубу; на смену мне придут сосны и березы, а может быть, сорняки и колючки.

ВЕСНА

25 окт. Она приходит, и мы снова чувствуем себя детьми. Каждый год мы начинаем жизнь заново. Если предположить, что эта девушка больше не вернется к нам, мужчины с горя станут поэтами. Стоит нам зимой вспомнить о ее улыбках, как мы отдаемся во власть поэтической лихорадки. Цветы ласково смотрят на нас с клумб своими детскими глазами, а на горизонте снег на дальних вершинах растворяется в легкой дымке (Гете. Торквато Тассо).

* В возрасте (лат.).

** Все хорошо, что помогает нам стать лучше (нем.).

ТУМАН

27 окт. Сегодня не видно дальше Нобскота и Аннурснека. Ветви деревьев понуро опущены так, что они похожи на путников, застигнутых грозой. Все вокруг выглядит мрачно.

Так, когда глубокая тоска охватывает нас, душа тщетно стремится вырваться из скромной долины повседневности и прорвать густой туман, скрывающий из виду голубые вершины на горизонте, однако вынуждена довольствоваться созерцанием близких, ничем не примечательных холмов.

УТКИ НА ГУСИНОМ ПРУДУ

29 окт. Две утки, нырки или кряквы, весело плескавшиеся в своем любимом пруду, при моем приближении бросились наутек. Казалось, они намеревались уйти, не попрощавшись. Они поплыли прочь с лебединой горделивостью. Утки – прекрасные пловцы, меня они перегоняли с легкостью. Я обнаружил новое для себя свойство утиного характера: они то и дело ныряли, проплывали под водой несколько метров, чтобы скрыться от наших глаз. Перед самым погружением они, казалось, многозначительно кивали друг другу и затем, словно по уговору, дружно ныряли – кувырк! – только их и видели. Когда они снова появлялись на поверхности, забавно было наблюдать, с каким довольным видом (словно говорили: Черт возьми, как ловко это у нас выходит!) они плыли прочь, чтобы повторить все снова.

НАКОНЕЧНИК СТРЕЛЫ

Месяца полтора тому назад со мной произошел любопытный случай, который, думаю, стоит записать. Однажды субботним вечером мы с Джоном отправились на поиски предметов индейского быта, и нам повезло: мы нашли два наконечника стрел и пестик. Мы брели по направлению к устью ручья Суомп-бридж и думали о прошлом и его обломках. Когда мы подошли к склону холма на берегу реки, вдохновленный этой темой, я разразился цветистым панегириком тем первобытным временам; при этом я размахивал руками, чтобы подчеркнуть свою мысль. Вон там, на Ношотаке, стояли их вигвамы, там они собирались, а на Клемшельском холме пировали. Сюда они, несомненно, часто приходили, а здесь, на этом пригорке, у них был удобный наблюдательный пункт. Как часто они стояли здесь, на этом самом месте, в этот же час, когда солнце садилось за лесом, золотя последними лучами воды Маскетаквида1, и размышляли о дневных удачах и делах грядущего дня или общались с духами отцов, давно ушедших в царство теней.

Здесь, – воскликнул я, – стоял Тахатаван, а там (добавил я, заканчивая фразу) лежит наконечник стрелы Тахатавана.

Мы сразу же пошли к тому месту, на которое я указал, и сели. Чтобы довести до конца мою шутку и подтвердить мои фантазии, я хотел извлечь из земли обычный камень, но первое, что нащупала моя рука, был не камень, а прекрасно сохранившийся наконечник стрелы, такой острый, будто он только что вышел из рук индейца!!!

ВОСХОД СОЛНЦА

30 окт. Сначала сквозь серые поэтические сумерки проступают гряды облаков, расходящиеся в зените. Затем на востоке загорается новое облачко, оно словно прячет на груди драгоценный камень. В его верхнем крае высвечивается глубокая круглая выемка с золотисто-серыми краями, а тонкие полоски курчавых облаков, расходящиеся из общего центра, движутся правильными рядами, подобно легко вооруженным отрядам пехоты.

Плавание вверх и вниз по течению

3 нояб. Если вы хотите предаться размышлениям, пускайтесь в плавание по какой-нибудь тихой речке. Вас непременно посетит муза. Когда мы плывем вверх по течению, что есть мочи работая веслом, в голове стремительно проносятся обрывки мыслей. Мы мечтаем о борьбе, власти и величии. Но вот мы повернули челнок вниз по течению, и вид камней, деревьев, коров и холмов, которые принимают новые и постоянно меняющиеся очертания под воздействием ветра и течения, способствует плавному ходу наших мыслей, торжественных и возвышенных, но всегда спокойных и неспешно сменяющих друг друга.

ИСТИНА

5 нояб. Истина поражает нас сзади и в темноте, а также спереди и среди бела дня.

ТИХИЕ ВОДЫ ГЛУБОКИ

9 нояб. В этом ручье серебряный песок и камешки поют вечные песни весной. Ранние морозы соединяют его берега узкой полоской льда и делают неслышным его ворчливое журчанье. И лишь блики солнечного света на песчаном дне привлекают взгляд путника. Но есть души, чью глубину нельзя измерить, чьего дна никогда не достает солнечный луч. Мы можем разглядеть их издали, с крутого берега, но нам не дано зачерпнуть воды из середины потока. Только камень да упавший в воду дуб нарушают их спокойное течение. Их поверхность свободна от ледяных оков, которые крепко держат тысячу впадающих в них ручьев.

ДИСЦИПЛИНА

12 нояб. Я еще не могу понять всего смысла прожитого дня, но его урок не пропал для меня даром – он прояснится позже. Я хочу знать, что я прожил, чтобы знать, как жить дальше.

1838 год

ГЕРОИЗМ

13 июля. Можно быть героем, не ударив для этого палец о палец! Этот мир – не вполне подходящее для нас поприще. Даже полей брани у стен Трои нам было бы мало. Похоже, что великая битва идет внутри нас, но настолько бесшумно, что мы едва можем уловить звук трубы, возвещающий победу, звук, который доносит до нас легкий ветерок. В каждом человеке есть семена героической страсти, которые нужно лишь пробудить в той земле, где они лежат. Для того чтобы они дали божественные по своему аромату плоды, нужны вдохновенная речь и вдохновенное перо.

Наброски эссе Молчание и звук, сделанные во второй половине этого месяца (декабрь 1838 года)

15 дек. Подобно тому как самое честное общество приближается к одиночеству, самая превосходная речь в конце концов умолкает. Мы ищем Общества и Одиночества, как будто они обитают в далеких долинах, в лесной чаще и выбираются из этих твердынь лишь в полночь. Молчание было, говорим мы, до того, как возник мир, как будто сотворение мира вытеснило его, а не явилось его зримой рамой и фоном. Оно снисходит до того, чтобы посещать лишь любимые долины, а мы и не подозреваем, что оно спускается в них, когда